Дильбар Файзиева – журналистка и бывшая телеведущая программы «Доброе утро» на «Первом канале». Она начинала свою деятельность на одном из ташкентских телеканалов и на радио «O’zbegim Taronasi». Затем девушка перебралась в Москву, где работала корреспондентом агентства «РИА Новости» и ведущей «Новостей Содружества» на телеканале «Мир». Недавно Дильбар переехала в Нидерланды и открыла для себя новую жизнь.
В интервью для TBLD Дильбар Файзиева рассказала об учебе в Москве, эмоциональном выгорании и многом другом.
Ташкент и Москва: различия в учебе
Я готовилась к поступлению в медицинский ВУЗ, но в итоге поступила на журфак. Я отстояла свое желание поступать туда. В процессе подготовки и хождения к репетиторам, которые для меня были пыткой, поняла, что не смогу работать в этой сфере. На медицинском образовании настаивали, конечно же, родители, ведь девушка-врач – это безупречная репутация.
Я сразу начала практиковаться, поэтому вспомнить что-то касаемо учебы мне сложно. Производственная практика была обязательной с первого курса, и я считаю, что это правильно. Потому что это профессия, которой нужной учиться на практике. Одно дело, когда ты получаешь теоретические знания. Но если ты их не используешь на практике, то со временем они могут оказаться бесполезными. Потом приходишь на работу и не понимаешь, как все устроено. В моем случае практика плавно перетекла в работу. В университете я появлялась редко, только на самых важных семинарах и зачетах. Но я считаю, что сочетание теории и практики – идеальный коктейль для становления журналиста.
Если сравнивать учебу в двух странах, то это были две кардинально разные магистратуры. В Национальном Университете Узбекистана магистратура практически ничем не отличалась от бакалавриата. По крайней мере, у журналистов. Может, на других факультетах было иначе.
Главное отличие было в том, что в МГУ нас учили исследовать, заставляли мыслить научно. По сути, это было углубление в теорию журналистики, не освоение профессии, а ее изучение. То есть это еще не кандидатская, но уже возможность понять, будешь ли ты заниматься научными исследованиями или нет.
Именно в Москве я поняла, что все дипломные работы, которые я писала в Ташкенте, к научной деятельности не имели никакого отношения.
Помню, что поступить в магистратуру в Москве мне было не сложно. Думаю, после наших университетов при желании можно подготовиться и поступить. На удивление, было сложнее поступить в нашу магистратуру.
О переезде в Москву
Честно говоря, я хотела бросить магистратуру в Ташкенте, это был непростой период. Когда я работала на «O’zbegim», я понимала, что мне чего-то не хватает. В 2011 году я прошла стажировку в Дирекции информационных программ «Вести», и потом мне хотелось вернуться и попробовать поработать там. Но нужно было закончить начатое и доучиться в магистратуре, оставалось всего несколько месяцев. Я быстро написала дипломную работу и мне сообщили, что для наших выпускников пришло приглашение на обучение по международной магистерской программе. Сначала я сомневалась, но поразмыслив, поняла, что нужно соглашаться. Плюс я понимала, что приехать работать в другую стране и быть студентом было бы гораздо проще. Когда ты студент и у тебя есть community, ты можешь потихоньку осваиваться там вместе с такими же новичками, как и ты. Тем более, что у нас была группа из журналистов из разных стран СНГ – было круто учиться с ними.
О первом эфире
Это произошло в 2008 году. Была запись на ташкентском телеканале, а я чувствовала себя натянутой струной. Все прошло в жутком напряжении. Работать в записи всегда проще, ты имеешь право на ошибку. Кстати, это одновременно плохо, потому что расслабляет человека в кадре. Прямые эфиры держат в тонусе, и в результате программа получается лучше – ты знаешь, что у тебя не должно быть оплошностей. Тогда ты уже максимально собран. Даже те, кто ни разу не ошибается в прямом эфире, при записи могут себе позволить что-то напутать. Знаешь, что всегда можно сделать дубль, расслабляешься и допускаешь ошибки.
О жертвах ради «Доброго утра», забавных моментах в эфире и уходе
Я вставала в 3 утра и жертвовала сном, здоровьем. Сначала у тебя много сил, и ты не чувствуешь, что на самом деле организму все дается тяжело.
А потом, на 3-4 год работы в этом режиме, ты чувствуешь, что батарейки садятся и просыпаться с каждым днем становится все сложнее.
Проснуться, приехать и быть в тонусе стоило больших усилий. Эфиры делятся на 2 смены, сначала одна бригада работает вечером для всех, кто просыпается раньше Москвы, а потом другая – для Центрального региона.
Каждый эфир чем-то запоминался. Например, у операторов камеры на штативах, и иногда они засыпают и даже храпят во время эфиров. Приходилось их будить на рекламе или во время сюжетов. Гости могли опаздывать или вообще могли приехать не туда, в итоге интервью срывалось. Надо было быть готовым ко всему. В этом наверно и есть вся прелесть работы в прямом эфире, может произойти все что угодно.
Дальше был тупик, так как невозможно пять лет заниматься одним и тем же. Требовалось какое-то развитие или надо было делать свой проект. У меня был проект кулинарной рубрики и шоу о еде, но с ними возникли проблемы. Дело в том, что «кулинарки» не так хорошо смотрят, возможно, потому что для этого есть специализированные каналы. Непонятно, как это адаптировать для Youtube, непонятно, что с этим делать, а хочется делать то, что нравится тебе, а не то, что хорошо идет аудитории.
О переезде в Нидерланды и burn-out
Мой жених переехал в Амстердам гораздо раньше меня. А я приезжала к нему и понимала, что с этим сумасшедшим графиком в Москве и с постоянными перелетами у меня окончательно сбились биоритмы. Я поняла, что долго так продолжаться не может и мне надо делать выбор. Видимо, до этого каждые 2-3 года я что-то меняла в своей жизни, и мне так было хорошо. Когда ты не делаешь ничего нового, ты рано или поздно упираешься в тупик, и все становится бессмысленным. В какой-то момент я уже настолько была эмоционально подавлена, что с Амстердамом решила так: «Ладно, давай я поеду и там – будь, что будет». В любом случае я найду, чем заняться.
Когда я уезжала из Ташкента, по сути, тоже улетала в никуда.
Здесь, в Амстердаме, мы общались как-то с коллегой жениха, и он рассказывал о том, что у него на прошлой работе трое сотрудников ушли на burn-out (Прим. ред. Burn out — синдром эмоционального выгорания. Был придуман американским психологом Кристиной Маслак в 1976 году). На Западе относятся с пониманием, когда человек просто перегорает и не может себя заставить дальше работать. Я начала изучать этот феномен. В таких случаях, как выяснилось, люди уходят в оплачиваемый отпуск на полгода-год, то есть компании поддерживают своих сотрудников в таких случаях. Хотя, кстати, чаще всего считается, что люди потом не возвращаются обратно. И я даже подумала о том, что у меня год назад и было как раз выгорание. Сначала все получается и все нравится, а потом начинаешь понимать, что что-то не так, на физическом уровне, а в какой-то момент уже не можешь заставить себя встать и пойти на работу. Я поняла, что это серьезная проблема для современных людей.
Есть несколько кейсов и среди знакомых. Например, одна девушка, которая ушла в burn-out, в процессе обнаружила, что у нее аутизм. Ей действительно нужен был этот перерыв. Для меня это необычно, что здесь на таком уровне признается наличие проблем подобного рода. Наверно, нам тоже следует уделять этому явлению больше внимания. Возможно, если бы в наших странах признавали выгорание как серьезную проблему со здоровьем и было бы нормально брать перерыв в работе, многие бы не меняли свою жизнь так кардинально, как порой приходится.
К сожалению, в странах СНГ пока даже депрессия не признается проблемой, что уж говорить об эмоциональном выгорании.
О журналистике и блогинге в Узбекистане
Если говорить о медиа-пространстве в Узбекистане, то, конечно, хочется сильной здоровой конкуренции. Хочется, чтобы было гораздо больше качественных источников информации о происходящем в стране.
Сегодня появилось очень много блогеров, но качество контента… О нем пока рано говорить. Есть ощущение, что блогеры отталкиваются от того, что есть, от контента основных, крупных СМИ. Помню, как у нас на телевидении я мучилась, переписывая и переделывая эфирные тексты. Корреспондентов нужно было просить, чтобы они не делали такие копипастные репортажи, сложно сидеть на выпуске и слушать одни и те же тексты. А эти предложения в целый абзац, в них было строк семь, не меньше… Их невозможно было понять, даже если ты перечитаешь все несколько раз. А ведь все должно быть просто, лаконично и ясно. В общем, ориентируясь на то, что есть, они допускают главную ошибку.
Если говорить о наших блогерах, то я периодически вижу в своей ленте очень хорошие интервью от Mr Slan (Руслан Салиев). Люблю выпуски «Гражданина Горожанина» Ферузхана Якубходжаева – для меня это всегда был своеобразный теплый привет из родного Ташкента.
Советы для начинающих журналистов
Надо быть смелее. Все самое классное, что со мной произошло, случилось только потому, что я не боялась действовать. Мы вгоняем себя в рамки, когда придаем большое значение общественному мнению. Я не говорю, что надо идти против него, я про то, что не нужно принимать решения, опираясь только на мнение окружающих. Нужно больше слушать себя и делать то, чего действительно хочется самому.
Мне кажется, если бы наши журналисты были немного смелее, то и контент был бы поинтереснее.
Обратите внимание на всех ярких и запоминающихся журналистов и блогеров – их отличает смелость. В конце концов, действительно лучше сделать что-то и потом пожалеть, зато ты будешь знать, что сделал всё, что смог. И себе 15-летней я бы пожелала бы именно этого – быть смелей.
Больше материалов в Телеграм-канале @TBLD.