Диана Кудакаева
Я родилась в творческой семье: мама педагог по скрипке, а отец дизайнер. С детства мне привили любовь к музыке. Основополагающей силой моего движения стал Майкл Джексон — влюбилась в искренность и настоящее искусство, где нет ни единой фальши.
Я проводила все свое время, закрывшись в комнате и ежедневно давала концерты воображаемой публике.
Искусство танца не выбирают специально. Это не покупка и не вещь, а невидимая сила, которая в определенный период жизни тебя выводит на новый поток. Приобретая определенный багаж знаний и движений, я заметила, что тело имеет свойство пластилина. С годами мое тело стало источать женственность, язык тела стал более глубоким. Позже меня привлекла латино-американская музыка, которая открыла во мне новую грань, настолько родную, что порой я задавалась вопросом: «В своей ли стране я родилась?».
Уже со школьных времен я начала делиться чем могла: ставила танцы для классов. Позже были постановки для шоу-коллективов, а преподавать я начала в 2010 году.
В танцоре могут не заметить искусство, если он не способен его показать, причем совершенно не важно, какое это направление. Так же с теми, кто смотрит: насколько зритель осведомлен о верной технике. Невежда начнет критиковать самый технически отточенный танец.
Конкретно тверк — это то, что хотят видеть и знать, но у нас это скрыто от глаз народа. Не хватает его в качестве доступного зрелища, как народных и классических танцев.
Моя жизнь изменилась, если бы я перестала заниматься танцами. Когда я танцую, ощущаю себя на пьедестале, бесстрашной и бессмертной. Во время танца я недосягаема ничьим мнением. Как только я начала заниматься тверком отношение окружающих ко мне улучшилось. Люди ожидают моего выхода на сцену. Танец — это проявление добра и света, что вряд ли танцор мог бы быть плохим человеком.
Обучаться тверку идут те, кто хочет бросить вызов самому себе и снять навешанные ярлыки. Суть и качества человека не меняются от исполняемого направления. Однако танец, как музыка и любовь, не терпит фальши. Танец и музыка — производные любви. И если человек не будет вкладывать душу в танец, то ломается жизнь танца: он становится кукольным представлением.
Нет тех, у кого получается сразу, мы рождены учиться бесконечно. На тренировках я никого не подбадриваю, а прошу танцевать не копируя меня. Танцевать не ради одобрения, а ради себя.
Сложность в обучении заключается в скрытых комплексах ученика. Самый главный враг танца — это мозг. Из-за навязанных обществом стереотипов, постоянно появляются мысли: «А как я сейчас выгляжу? Что обо мне подумают?». Поэтому первое, о чем я прошу на тренировках — выбросить голову с мозгами куда подальше. На первых порах вся энергозатратность уходит больше на мозг, чем на телодвижения.
Карина Ахтамова
В детстве я очень любила Нюшу, слушала все ее песни и смотрела клипы. А Сергей Злотников раньше преподавал ей и в клипах снимался. Мне рассказали, что он из Ташкента и я загорелась идеей начать ходить в его студию.
Танцами я занимаюсь около 13ти лет. Начинала с хип-хопа, потом перешла на денсхол и хаус. Я учусь в университете в Москве, но из-за пандемии застряла в Ташкенте. Сергей Злотников пригласил меня преподавать и вот уже третий месяц я преподаю тверк.
В детстве я не была общительной и коммуникабельной, стеснялась разговаривать, а благодаря танцам и выступлениям на публике я раскрепостилась.
Я не танцую чистый тверк. Могу дать своим ученицам и хип-хоп, и денсхолл, особенно если хореография. Во многих женских стилях танца присутствуют движения ягодицами. Не вижу в этом ничего постыдного. А вот люди реагируют по-разному. Сейчас, кстати, что радует, начали реагировать трезво. Но бывает, что предъявляют «Как ты можешь так откровенно танцевать? В таких коротких шортах?». Мне кажется, это нормально и будет до поры, до времени.
Каждая ученица, которая приходит, обязательно говорит, что у нее ничего не получится, как на нее будут смотреть, что у нее нет попы. Они смотрят на меня и говорят: «Почему у тебя получается, а у меня нет?». На самом деле это годы тренировок.
Если вы красиво и уверенно танцуете, то на ваши внешние данные никто смотреть не будет.
Тверк — это вызов, но я танцую не ради этого. Бывало, спрашивали «Ты кого-то соблазняешь своим танцем?». Танцы для меня это в первую очередь творчество, во-вторых — хорошая физическая нагрузка: за час тренировок сжигается 600 калорий, также это хорошее кардио.
Я бы с легкостью смогла станцевать тверк в публичном месте, но у нас на это стоит запрет. Когда у нас были отчетные концерты, мы договаривались с залом «Туркестан». У него есть свой худсовет и вышестоящие люди. Нельзя надевать открытые костюмы, что уж говорить о тверке. Когда мы сами устраиваем баттлы, то спокойно танцуем тверк. Потому что на такие мероприятия приходит определенный круг людей.
Когда танцы в Узбекистане выйдут на новый уровень — неизвестно. В этом плане я очень уважаю Сергея Злотникова, он часто устраивает баттлы, отчетные концерты. С другой стороны, о каком развитии танца может идти речь, если определенные слои общества готовы просто съесть девушку, за то что она в шортах летом ходит.